немного рейтинга
Мрак… Нет, не мрак – из щели между клетчатыми занавесками пробивается тусклый свет сонного, закутанного в туман, фонаря. В самом углу нежно улыбается зеленая лампа.
Нечто невнятное, лавандово-нежное витает в воздухе. Пространство буквально пропитано запахами и словами – горько-сладкими, болезненно отдающими в сердце и распространяя волны дрожи по всему телу. Прикасайся. Прикасайся.
Он захватывает губами кончик пальца, обтянутый тонкой лайковой перчаткой, тянет на себя, стягивает. Не удержавшись, соблазненный прикосновением рук, Альфред срывает перчатки с Бриллинга – последний элемент одежды, так долго сохраняющийся на нем после павших пальто, брюк и рубашки.
Альфред, в одной расстегнутой рубашке. И руки, скользящие вдоль тела, исследующие, несдерживающе-пьяные. Тело поддается навстречу при любом отрыве от горячего, ноющего тела. Бриллиг наклоняется, целует его. Альфред дрожит. Но почему ты оставляешь нетронутыми губы?! Улыбайся, улыбайся.
Движения точны, неповторимы, дерзки. Руки отчего-то холодны, цепки, манящи. Каждый новых вздох – движение. Каждый новый выгиб – движение. Стон, рывок, выкрик. Зачем ты оставляешь красные полосы на моей спине?! Кричи, кричи.
Еще один раз. Никакой нежности. Страсть. Темп, скорость, боль. Едкая, манящая, желанная до стиснутых до крови кулаков. И, наконец, поцелуй. После стольких лет невидения тебя, первым ты берешь тело. Оно желанней в этот момент. Только потом – душа. Вытягивая ее изо рта властно, ревниво, вырывая стон. Бриллинг, где ты был так долго?